Место рождения

С какой стати я родился в Черемшане? Кто бы объяснил…

Я иногда задумываюсь и изумляюсь: для того чтобы я родился, понадобилась Вторая мировая война. Понадобился сговор Гитлера со Сталиным 1939 года, в результате которого Бессарабия вскоре была отобрана Советским Союзом у Румынии. И мой будущий отец Семен Бронштейн невольно поменял страну проживания: был гражданином Румынии, стал гражданином СССР. Добавлю, что городок Единцы, где родился отец, до Октябрьской революции вместе со всей Бессарабией был в составе России, и маршрут никуда не переезжавшего жителя тех мест в итоге выглядел так: Россия — Румыния — СССР.

Оружия новоявленным гражданам СССР не доверяли, и отцу во время войны не нашлось другого места, кроме как в Татарской АССР, в селе Черемшан. Сюда его, специалиста по зерну, отправило какое-то подразделение Наркомата заготовок СССР. И это большая удача. При Сталине выходцу из боярской Румынии могло найтись место гораздо дальше.

К тому времени в родной Черемшан вернулась юная выпускница Бугульминского детского дома Таисия Кириллова. И тут уж я не мог не родиться…

Но зачем же так сложно-то? Если я для чего-то понадобился на этой Земле, то обязательно ли было кому-то на небесах организовывать из-за меня мировую войну?

Родился я 10 декабря 1945 года, а в свидетельстве о рождении мне записали: 1 января 1946-го. Да что угодно могли записать. Я был, как в то время говорили, незаконно рожденным ребенком. Нет, отец от меня не отказывался, он очень меня любил. Ему было уже 44 года, и до того детей у него не было (ранее, в Румынии, он был женат, но с женой расстался еще до войны). Когда война закончилась, он мог бы вернуться на родину, теперь уже в Молдавскую ССР. Но из-за меня остался в Черемшане, хотя жить ему тут (с семьей или без семьи) было негде. Где отец с матерью ютились до моих пяти лет, объяснить не могу. Рассказывали, что в чужих домах, за занавеской. Но вот отцу предложили работу на элеваторе в деревне Мурзиха на Каме — аж с предоставлением комнаты в доме барачного типа. И он, оформив брак и узаконив меня, пятилетнего, повез нас с матерью и бабушкой в Мурзиху.

Радость проживания в бараке оказалась недолгой. Уже разворачивалось строительство Куйбышевской ГЭС, Волга и Кама разливались, и Мурзиха, в которой мы прожили два года, попала в зону затопления. Кроме как в Черемшан, возвращаться нам было некуда. При этом и в Черемшане у нас не было ни кола ни двора. Дом (обыкновенный деревенский) удалось построить только года через два. Никаких удобств в том доме, понятно, не было, зато прямо напротив нашей калитки был колодец с журавлем. Для села это большой плюс: журавль у калитки лучше, чем журавль в небе.

Примечательно, что в Мурзихе я успел получить кое-какое образование. Во-первых, уличное: родители с утра до ночи работали на зерновом элеваторе, а я на улице успешно пополнял словарный запас. А во-вторых, школьное, причем не совсем обычное. Дело в том, что в первый класс меня поначалу не приняли — семь лет мне исполнялось только в зимние каникулы. И первое полугодие я сидел дома и читал книжки. Прочитал все, какие попались под руку, и наткнулся на неожиданное препятствие. У отца была какая-то книжка Шолома-Алейхема на иврите (отец знал несколько языков, и иврит в том числе). Ну, это я позже выяснил, что она на иврите. А тогда взялся ее читать и обнаружил, что таких букв не знаю. Слова в ней складывались из каких-то рыболовных крючков (то, что все это, вдобавок, надо читать справа налево и с конца книжки, до сих пор повергает меня в недоумение). Почувствовав нехватку образования, я устроил скандал: «Хочу в школу!» — и меня туда отвели, чтобы просто посидел и успокоился.

Что представлял собой тот очаг просвещения? Первоклассники и второклассники сидели вместе в одной комнате. Тех и других было человек по шесть-семь. Учительница была одна — с классическим именем Марья Ивановна. Она поочередно давала задание тем и другим, а я, сидя в сторонке, успевал выполнять оба.

Ну что было делать с человеком, умевшим читать, писать и считать? Зачислить меня в школу официально со второго полугодия вроде не было возможности, но, так как Мурзиха должна была уйти на дно, решили: выдадим этому умнику справку об окончании первого класса — и концы в воду.

Всё не как у людей. То был незаконнорожденным, то стал незаконно образованным.